Путин своими заявлениями о готовности к завершению войны полемизирует не с Зеленским. Он отвечал Трампу – и этот ответ очень показателен. С одной стороны, как и ожидалось, Путин не собирается выполнять ультиматумы Трампа. С другой стороны, прозвучал довольно откровенный намек на готовность договариваться в закрытом режиме.
Судя по всему, такие переговоры уже начались. Об этом свидетельствует заявление Трампа, что в Москву едет Уиткофф. Однако учитывая неуступчивую позицию Путина и тот факт, что ультиматумы, озвученные им еще в прошлом году, остаются в силе, можно сделать вывод: как минимум до конца года никаких серьезных сдвигов в переговорном процессе не будет.
🔗 Джерело: https://bbcccnn.org/do-kintsya-roku-bez-myru-yak-ultymatumy-kremlya-blokuyut-perehovory/
© Сила Слова
Что касается возможной встречи лидеров, о которой сейчас говорит Зеленский, то такая встреча имеет смысл только тогда, когда будет о чем договариваться. И здесь остается та же проблема: Путин, как заявляли и Песков, и Лавров, вроде бы готов встретиться, но только для того, чтобы Зеленский подписал российский меморандум – то есть принял условия Москвы, которые для Украины неприемлемы.
Для нас такая встреча будет иметь смысл только при участии Трампа. Есть надежда, что именно присутствие Трампа может заставить Путина пойти на определенный компромисс ради прекращения огня. Но пока шансов на это очень мало. Теоретически встреча может состояться, если Путин этого захочет, но даже если она произойдет без предварительных договоренностей, она вряд ли продвинет процесс дальше.
Позиция Украины заключается в том, что настоящие переговоры должны происходить на самом высоком уровне, а не на уровне Мединского. Участие Трампа в таких переговорах создает хотя бы шанс на достижение договоренности о прекращении огня.
Если же говорить об ультимативном заявлении Трампа о возможном усилении санкций после 8 августа, и реакции Путина, который после этого “вышел в люди”, то важно понимать: изменений в политике США не будет, пока Путин не согласится на прекращение огня. Трамп может отсрочить санкции только в случае, если Уиткофф вернется из Москвы с понятным сигналом: Путин готов обсуждать прекращение боевых действий. Если этого не произойдет, санкции будут введены.
Впрочем, не стоит ожидать “адских” санкций. Например, полной пошлины в 100% на китайские товары не будет, ведь главная причина здесь – не Путин, а стремление Трампа достичь договоренностей с Си Цзиньпином. США и Китай ведут сложные переговоры, и обе стороны не хотят торговой войны. Индия, напротив, уже делает уступки, постепенно сокращая закупки российской нефти – именно такое давление и может быть эффективным.
Возможны санкции именно против российских товаров – но объемы торговли невелики, поэтому это будет скорее символическим наказанием. Зато более действенными могут быть точечные санкции: против танкерного флота РФ, в банковском секторе, в координации с ЕС и тому подобное. Но и они не приведут к мгновенному изменению позиции Кремля. Это скорее сигнал: Трамп будет давить.
Наиболее эффективным инструментом такого давления остается поставка оружия Украине со стороны США. Реальные переговоры начнутся только тогда, когда нам удастся стабилизировать фронт при поддержке западных партнеров. Именно это станет решающей предпосылкой. Ведь когда Путин поймет, что военным путем не достигнет желаемого, и что его ультиматумы не работают, тогда, возможно, через некоторое время, начнется реальный диалог. Но и это не гарантировано.
Санкционное давление пока не настолько мощное, чтобы существенно снизить доходы РФ, за счет которых она ведет войну. Если эти доходы сократятся, например, из-за падения цен на нефть или уменьшения объемов продаж, – это также может изменить подход Кремля и сделать его менее ультимативным, более реалистичным.
Так или иначе, пока никаких реальных предпосылок для завершения войны в этом году нет. Разве что что-то вдруг переклинит в голове Путина, и он решит договариваться с Трампом ради сохранения перспективы договоренности, тогда – да. Но исходя из позиции Путина, реальной военной ситуации единственное, на что мы можем надеяться до конца года, – это начало реальных переговоров.
